Совместно с очаровательным (но немного жадненьким) Кастисом
Эмелин редко жалел о своих поступках. Он мог размышлять, сомневаться, обдумывать моральную сторону того или иного решения, но жалеть – почти никогда. Сейчас парень всё больше понимал, что этот вечер станет поводом для долгих раздумий. Ему безумно нравилось просто болтать с Кастисом, какими бы он плохим человеком себя не считал. Они разговаривали так, словно знали друг друга всю жизнь…
… или не встретятся больше никогда.
Иллюзионист не мог сказать точно, интересуют ли влиятельного юношу его мелкие проблемы, но сейчас Анселету достаточно обычного слушателя. Настроение, порядком попорченное нравоучительным письмом сестры, уже вернулось на обычную планку, и даже выше. Сестра желает ему только добра, поэтому взывала к тому, чтобы Эмелин вернулся к семье. Вот только парень не мог так поступить, у них есть с Фейн и Вильямом определённые договорённости. Жить у родителей – смерти подобно, ведь сынок не только притащит свою Отмеченную задницу, но и ещё две других. Возвращаться в Утёс им просто некуда, нет никакой работы. Но однозначно Анселет готов рискнуть. Внутренне. Осталось лишь найти повод.
Парню оставалось лишь догадываться, настолько ли Кастис плох, как говорит о себе сам. Эмелин знал о высоком бизнесе лишь то, что говорят другие: он жесток. Следовательно, за красивой мордашкой наверняка действительно скрывается нечто тёмное, неопознанное, глубокое. Первое впечатление обманчиво. Но иллюзионисту до этого просто нет дела: собеседник ведёт себя хорошо, и этого более чем достаточно. Анселета тянуло ко всему эстетично-прекрасному, поэтому внешность и приятная беседа скрашивает все мрачные догадки.
Когда к ним подошла Камелия, разговор совершенно сменил русло. Эмелин следил за шутливой перепалкой брата и сестры, отмечая, насколько они выбиваются из общей массы присутствующих: осанка девушки, вышедшей из стен закрытого пансиона, могла заставить позеленеть от зависти даже самую умелую акробатку. Да и сама Мели безумно привлекательна, несмотря на юный возраст. Такой девушке ничего не стоит разбить пару сердец. Анселет боялся, что она окажется более холодна, чем Кастис, но удивительно быстро нашёл общий язык, пусть их происхождение, да и характер, были совершенно противоположны. Эмелина забавляло, как легко Камелия дерзит брату. Со стороны Анселет бы не сказал, что у Кастиса с Камелией отношения настолько далёкие, как говорил сам де Сарде: даже если он не узнавал сестру после пансиона, они неплохо уживались. Иллюзионист быстро втянулся в процесс подшучивания над «другом на день», и сердце словно оттаивало, ведь Кастис оказался более приземлённым и житейским, чем казался при первой встрече: создаваемый образ разительно различался с тем, что раскрылось в ходе перепалки. Эмелин был уверен, что у такого юноши полно поклонниц (да и поклонников). Разве может быть иначе? Как оказалось, может. Забавная ситуация.
Бойкая речь Камелии невольно напоминала иллюзионисту его собственную сестру: Нелен была острой на язык и безумно харизматичной. В сердце сестры всегда пылал огонь, её решительности и собранности Эмелин всегда завидовал. И она - единственная, у кого есть абсолютно право лезть в его сердце. Девушка что-то говорила про свадьбу и возможность остепениться, постоянно напоминала ему об ответственности собственных поступков, а Анселет не решался признаться, что его вовсе не привлекает женский пол. Наверное, он сгорит от стыда, если Нелен узнает об этом: Эмелин и так в её глазах находится на дне. Пасть ниже страшно.
- Не переживайте, у меня абсолютно такая же сестра, - весело отвечает иллюзионист, глядя, как Кастис переживает из-за перепалки на глазах циркача. Но Анселета это нисколько не смущает, наоборот – в глазах светилось понимание вкупе с озорством. – А научиться целоваться можно всегда, для этого много мозгов не надо. Могу научить.
Предложение, естественно, было шутливым, и сказал это парень таким же по настроению тоном. Эмелин не видел в этом ничего особенного. Быть может, пару лет назад, когда он ещё был подростком, поцелуи вызывали в душе нечто возвышенное, особенное, а сейчас это лишь выражение любви. Благо, в цирке есть такие же гомосексуальные отродья, как и сам иллюзионист, поэтому ему не пришлось пожинать горький опыт попыток полюбить девушек. Он искренне пытался, но до поцелуев так и не дошло, а сейчас Анселета и вовсе передёргивало от этой мысли.
Впрочем, парень зорко следил за реакцией, боясь, что его шутку могут воспринять не так. Однако он видит, что взгляд Кастиса на мгновение останавливается на губах собеседника, но потом он вновь смотрит в глаза Эмелина и смеется с прежним весельем.
– Никакие уроки не бесплатны. А я пока не в том материальном положении, чтобы позволить себе нанять учителя для таких пустяковых вещей.
- Ход Ваших мыслей логичен, но в обществе людей, которые во всём видят деньги. Здесь всё гораздо проще. Я всего лишь фокусник. Иногда меня это радует, потому что у нас деньги за такие вещи не просят. Не забывайте, что Вы в цирке, а не на приёме у владельца золотыми шахтами, - развёл руками Эмелин, широко улыбаясь. Ему никогда бы не пришло в голову, что целоваться можно за деньги. Разве что, если работаешь проституткой, но это уже совершенно другая ситуация.
– Я слишком долго пробыл в обществе, где все решают власть и деньги, – Кастис пожал плечами. – И где нет друзей, только враги, соперники и конкуренты. Я не жалуюсь, не подумайте, этот круг общения меня вполне устраивает, пускай и любить там некого. Он привычен, и я умею в нем жить. А сейчас вы словно говорите на языке, который мне не знаком. Но что касается ваших уроков… – молодой человек в картинном размышлении потер подбородок большим пальцем, хитро улыбаясь. – Я подумаю.
Это иллюзионист прекрасно понимал. Он не видел ничего зазорного в физическом контакте, а ещё учился иллюзиям совершенно бесплатно, хотя его учитель, по факту, распространял запретные искусства. Вопроса о деньгах не возникало никогда. А для Кастиса – нет. Жизнь – странная штука. Ходят-то они по одной земле, а так по-разному видят одни и те же вещи.
Просьбу Эмелин понял и принял, поэтому глубоко задумался, что бы такого «особенного» показать Кастису. И на ум сразу пришёл один человек, который мог помочь отвлечься от проблем. Анселет немедленно встаёт и, обнаглев, тянет де Сарде за собой.
- Предупреждаю: качество нашего вина Вас расстроит, я уверен, - иллюзионист беззлобно смеется. Их напитки предназначались людям низшего сословия, которые смогут оплатить их стоимость. Эмелин не слишком хорошо разбирался в разновидностях вина, поэтому его подобный расклад нисколько не волновал. Если перед ним поставить две бутылки, едва ли он назовёт разницу между ними, поэтому проблема некачественного вина ложится исключительно на Кастиса.
– Я и не ожидаю старинных красных вин прямиком из семейных коллекций. Кстати, забавная вещь: пускай мой дом тогда и сгорел, целое крыло разрушилось, но вот вина, которые еще мой дед заложил в погреб, остались целы. Позвал бы вас попробовать, но… – де Сарде разводит руками. – Но мы ведь не хотим становиться знакомы настолько близко?
- Я – явно не Ваш уровень, так что давайте просто насладимся этим вечером, - печально улыбается иллюзионист. Быть может, родись он во влиятельной семье, всё обернулось бы иначе. Они могли стать друзьями, или же врагами. Но Эмелин понимает, что между двумя юношами огромная пропасть, и дело не только в деньгах.
– «Наслаждения отравляют разум не хуже вина» – нечто подобное писал какой-то скучный философ в своих трудах, которые я был вынужден читать в юности. Что же, сегодня я точно хочу быть отравлен и тем, и другим, – Кастис усмехнулся, а потом перешел на лукавый шепот: – Метафорически, конечно. Покушение я вам точно не прощу.
Анселет картинно хлопает себя по карманам, словно что-то разыскивая, а потом разочарованно протягивает:
- Как назло, забыл весь яд. Так что не сегодня, - и звонко смеется, ускоряя шаг.
Помимо оживлённой улочки в цирке было ещё несколько любопытных закутков. В основном, в таких местах оказывались излишне необычные циркачи (чаще, Отмеченные) или же не особо популярные. Эмелин ведёт спутника к девушке из первой категории, как раз рядом продавалось и вино, поскольку её выступление особенно хорошо смотрелось, когда человек не совсем трезв. Палатка с алкоголем скромно пристроилась за разноцветными шатрами, однако явно привлекала к себе внимание своей непосредственностью. Выбор здесь оставался скромным, а высокие цены явно говорили о перекупке. Анселет кивнул на ассортимент, одарив знакомого торговца приветственным взмахом руки.
- Что ж, выбирайте.
– Красное полусладкое, если есть. Желательно «Энвин и сыновья», - для Эмелина это был практически пустой звук, - и я угощаю, - иллюзионист вскинул бровь, но отказываться не стал. Наверняка де Сарде неплохо разбирается, поэтому ждать мерзко-кислую пародию на виноградный сок не стоит. Торговец явно оказался удивлён выбором, а по сероватому пыльному налёту на боках бутылки стало понятно, что никто эту марку не выбирал из-за цены.
- К сожалению, кружки закончились, - виновато добавил торговец, впрочем, покупке явно был рад, и даже не скрывал этого. Анселет вспоминал, как мужчина собирал посуду по всей территории цирка, поскольку гости не торопились возвращать кружки либо из вредности, либо потому, что в принципе к тому времени не способны были дойти до палатки обратно.
– Ну что же, будем пить из горла. Сущее варварство, – Кастис одарил торговца высокомерным взглядом и хмыкнул. – Очень надеюсь, что этот эпизод тоже останется в секрете только между нами, – более миролюбиво добавил он, обращаясь к Эмелину. – Вы легко пьянеете?
- Разумеется, - кивает иллюзионист со смешком, бросив насмешливый взгляд на торговца. Он уже предчувствовал любопытные вопросы, почему какой-то там фокусник пьет из одного горла с богатым гостем. Сплетни – часть большого коллектива, и не всегда коллеги искренне радовались за успехи других. Сейчас ситуация явно была не про успех, но могла неплохо аукнуться. Жаль только, что Анселету наплевать. Вопрос вызвал небольшую заминку, поскольку отвечать на него было примерно также неловко, как на укор о неумении целоваться. Но юноша решил быть предельно честен: - К сожалению, да. Я не слишком часто употребляю алкоголь по некоторым причинам, - одной из таких была странная реакция организма на любой спирт: начать грустить. Обычно в трезвом состоянии Эмелин был подвижен и весел, но алкоголь менял его до неузнаваемости.
– Понимаю. Значит, мы оба быстро опьянеем еще на половине пути, и эту бутылку вы сможете потом забрать как сувенир, напоминающий о нашей встречи, чтобы разделить ее позже с друзьями.
Пока Кастис торговался с мужчиной, Эмелин поглядывал в сторону тусклого света бассейна, который слабо лился на затоптанную траву. Юноша скрестил руки на груди в ожидании, мысленно радуясь, что Мер ещё не закончила выступать. Он опасался, что девушка может отправиться в цирк, поскольку её шоу проводилось постоянно и требовало огромного запаса сил, и завершала Мер всегда раньше. Но им повезло. Мало того, из зрителей было лишь трое подвыпивших тел, которые сидели на подобии трибуны, завороженно глядя на выступление. Подобная расстановка места для шоу раздражала Анселета хотя бы тем, что пьяные гости часто приставали к Мер с неприличными предложениями, желая урвать красавицу-русалку на одну ночь. Нет, разумеется, у девушки были ноги, но тела явно забывали, что у них здесь цирк, а не бордель.
Эмелин повёл Кастиса ближе, но предложил забраться повыше, поскольку знал, что оттуда открывается вид получше. Перед трибунами стоял полупрозрачный стеклянный бассейн круглой формы, вокруг которого были хаотично расставлены разноцветные фонари синих и зелёных оттенков. Девушка показывала акробатические трюки в воде, красиво ныряя в полукруглый бассейн и грациозно поднимаясь, словно русалка. У самой акробатки был плотный костюм, красиво очерчивающий изящное крепкое тело. Она легко вставала на руки у бортика, а потом исчезала в мерцающих водах, не расплескав ни капли.
Анселет и сам любил присутствовать на этих выступлениях. Смотреть на изгибы тел акробаток в воздухе – красивое зрелище, но Меральда особенная. При становлении на руки, она разбрызгивала воду так, чтобы капли, подобно жемчугу, падали в траву, переливаясь всеми цветами радуги.
- Это Меральда, наша акробатка, - зашептал Эмелин, не отрывая взгляда от девушки, - она – Отмеченная. Помимо лёгких, у Мер есть жабры, поэтому она выступает в бассейне, и чувствует себя в воде также легко, как и на воздухе. Она может хоть целый день под водой сидеть, и хоть бы хны. К тому же, ей приходится пребывать во влаге, иначе Мер начнёт задыхаться. Такое себе существование, но её любят.
– Обычно у Отмеченных мало симпатий со стороны окружающих. Здорово, что она исключение из правил, – таким же шепотом ответил де Сарде. – И даже симпатичная, не правда ли?
- Они просто не знают, что она Отмеченная. Мер не показывает метку, ну а жабры костюмеры успешно скрывают, так что со стороны кажется, будто она просто умеет хорошо задерживать дыхание, - кивнул Эмелин, а потом перевёл мрачный взгляд на пьяного мужчину, что сидел чуть ниже. – Ага. Поэтому многие считают своим долгом приставать к ней с грязными намерениями. Видимо, костюм кажется слишком вызывающим.
– А грязные намерения не вызывающи? – сквозь зубы прошипел Кастис. Возможно, будь он чуть менее воспитан, то и плюнул бы в отвращении, но вместо этого всего лишь метнул презрительный взгляд на зрителя ниже. – Мерзкие свиньи.
- Не переживайте, мы не даём её в обиду. В цирке не принято давать послабления наглым гостям. Разве что артист сам хочет подзаработать, - Эмелин обратил внимание на бутылку. Никаких приспособлений им не дали, поэтому возникла необходимость справляться самому. Один из фокусов как раз требовал использования ножа, который иллюзионист прятал в рукаве. – Ещё один фокус, специально для Вас.
Юноша ловко воткнул нож в пробку и аккуратно круговыми движениями вытащил её, пользуясь тем, что он в перчатках. Хотя он и не любил алкоголь, ему приходилось открывать бутылки для гостей или своих, так что можно было похвастаться кое-каким опытом.
– Здесь уже точно ловкость рук, а не магические фокусы. Наверное. Или же вы снова проявили какие-то чудеса, и бутылка все это время была открыта? – молодой человек принял из рук Эмелина бутылку. – За вас, – и сделала щедрый глоток из горла, а потом отстранился, закашлявшись. – Не знаю, что это, но точно не «Энвин и сыновья». Оно прекрасно и ужасно одновременно. Но я не могу ударить в грязь лицом и хочу попробовать вас перепить, даже если это дешевое не пойми что та еще кислятина, – Кастис сделал еще один глоток, на этот раз неторопливый, и, морщась, передал бутылку Эмелину.
Иллюзионист подозрительно прищурился, поскольку первая фраза означала, что Кастис слишком быстро подобрался к самой неприятной части биографии Анселета – запретной магии. Он старался скрывать от остальных, что может заставить человека видеть то, чего нет. Возможно, де Сарде имел в виду не совсем это, но всё равно циркач немного напрягся.
- Да? – удивлённо переспросил Эмелин, глянув на бутылку. Он бы в жизни не увидел разницы между сортами вина, поэтому искренне поразился тонкому вкусу спутника (а теперь и собутыльника). – Что ж, верю на слово. Если честно, я даже не удивлён. Я бы больше удивился, окажись вино нормальным и настоящим, - парень берёт бутылку и неуверенно отпивает, чувствуя слегка сладковатый терпко-кислый вкус на языке. Непривычно. Странная ситуация. Но Анселет чувствовал приятное тепло внутри. – Перепить меня будет слишком просто. Так что я могу сразу отдать Вам награду, прежде чем рухну под трибуны.
– О, с этого момента подробнее, – зеленые глаза жадно сверкнули. – Что за награда?
Эмелин немного растерялся, поскольку это была шутка, но, кажется, шутил здесь только он. Обычно парень ничего с собой не носил. Нож, который он таскал с собой, выглядел жалко не то, что для подарка, да даже для использования. По идее, ему нечего было вручить Кастису, а через несколько глотков Анселет наверняка не сможет доползти до своей гримёрки. И тут иллюзионист вспомнил ещё кое о чём.
- Я, конечно, не сильно верю в это, но у меня есть одна вещица, - парень потянулся к другому рукаву, извлекая небольшое простенькое колечко. – Мне его когда-то подарила маленькая девочка после выступления, потому что фокус не удался. Нашла меня в гримёрке растерянным и подавленным. Сказала, что оно принесёт мне удачу. Не знаю, самовнушение это, или кольцо правда работает, но с тех пор мои выступления были, в основном, успешными. Вряд ли это сравнится с фамильными перстнями, но капля удачи никогда не повредит, верно? Я довольно часто использовал его в фокусах, – колечко было сделано из простенького сплава металлов, но тускло светилось в свете фонариков.
– Это очень сложный выбор, – Кастис присмотрелся к побрякушке, снова взяв в руки винную бутылку и отпивая, уже даже не морщась. – Ободрать вас как липку и забрать даже не драгоценное кольцо, став в ваших глазах ужаснейшим человеком, – или же совестливо оставить вашу удачу вам. Что же выбрать? Как же мне поступить? – де Сарде притворно вдохнул, словно страдал в муках выбора, попутно упиваясь дешевым вином. – Я сейчас пытаюсь прислушаться к гласу совести, но ничего не слышу. Зато я всегда хотел стать последним мерзавцем и образцовым негодяем, – и с этими словами молодой человек легко забрал колечко, повертев его в пальцах и разглядывая его тусклый блеск. Кастис усмехнулся, бросив взгляд из-под ресниц на Эмелина, и его усмешка дрогнула, сменившись улыбкой. Иллюзионист лишь усмехнулся в ответ, потому что это не была драгоценность, и выражение «ободрать как липку» звучало слишком уж драматично и гротескно.
- Мне не жаль, правда. Оно помогло мне, пусть теперь помогает и Вам, - иллюзионист сдержал смешок, поскольку в руках де Сарде кольцо выглядело жалко, но раз уж нынешний владелец считает это достойным подарком, то кто такой Анселет, чтобы спорить?
– У меня есть ощущение, что я вам проигрываю сейчас в нашей винной дуэли. Так что вот, в честь моего поражения в первом раунде, – де Сарде чуть закатал рукава сюртука и легко отцепил запонки белой на рукавах рубашки, сперва левого, потом правого, и вложил украшение в руку иллюзиониста украшение. – Безделушка, которая не приносит удачи, но вроде бы красивая, – хмыкнул он. – Только не обольщайтесь, думая, что я сдаюсь. Пускай я проигрываю эту битву, но все еще хочу выиграть эту войну.
Эмелин не ожидал взаимного подарка, однако запонки принял без проблем. Таких вещиц он в жизни не держал в руках, поэтому сперва даже удивился: слишком дорогое удовольствие для циркача.
- Хорошо, вызов принят, - юноша прячет запонки и берёт бутылку, делая ещё глоток, потом вернул вино Кастису. Один коллега говорил, что вино коварно. Другой алкоголь заставляет человека пьянеть постепенно, а вино ударяет в голову неожиданно. Эмелин почувствовал, как у него слегка закружилась голова, алкоголь явно брал своё.